М.М. Шумилов. "Торговля и таможенное дело в России: становление, основные этапы развития (IX-XVII вв.)"

Основанием для беспрепятственного вывоза сибирских мехов, моржовой кости, мускуса и т. д. «на Русь» и Китай служила «выпись» об уплате десятой пошлины «за промысл» с продажи «сибирских незаповедных товаров». Однако, если торговый человек, отпускавший «сибирские товары» в Россию или Китай, покупал их «у сибиряков меж городами» и по этой причине не мог подтвердить уплату 10% пошлины «за продавца за промысл» («а буде он же за продавца, у которого он тот товар в Сибири купил, очистки и свидетельства прямой выписи не положит»), ее в обязательном порядке взыскивали в Верхотурье или в Нерчинске. Кроме того, надлежало заплатить пошлину с денег в размере 10%. По-прежнему взималась десятая пошлина за право ввоза товаров с китайской территории, которую с 1698 г. надлежало заплатить в «порубежном» Нерчинске.²⁷⁶

Как можно заметить, таможенное обложение русских купцов, вывозивших в Китай «русские товары», увеличилось в два раза. Вместе с тем произошло выравнивание условий торговой деятельности русских торговых людей, сибиряков и иностранцев. Закон отличался большой гибкостью, поощрял честную торговлю, «страховал» купцов от многих неожиданностей и злоупотреблений со стороны таможенных и воеводских властей. Более того, он предусматривал отсрочку от уплаты таможенных пошлин, если торговый человек, отпускавший свой товар в Китай, не имел возможности уплатить пошлину деньгами, а одолжить было не у кого. В этом случае таможня могла предоставить льготу, если величина кредита не превышала 300 р. и давалось поручительство. С таких купцов, вывозивших в Китай «за нуждою» свои товары беспошлинно, задолженность взыскивалась по возвращении в Россию, а в случае их смерти недоимка взыскивалась на поручителях. Вообще же таможенникам строго предписывалось следить за тем, «чтоб наипаче в тех вышеписанных двух местах, на Верьхотурье и в Нерчинске, без пошлин никто за рубеж с торгами не проезжал».²⁷⁷

Одновременно произошло усиление таможенного контроля над выпуском русских товаров из Верхотурской таможни. После решения вопроса об уплате пошлины таможенный голова обязан был сделать запись в таможенную книгу и выдать клиенту «выпись» за своею рукою и печатью. Был также ужесточен порядок перемещения по сибирской территории и в европейской части России китайских товаров, впервые явленных и оплаченных десятой пошлиной в Нерчинске. К ним надлежало «прикладывать на сургуче или на воску, или краскою, или какими китайскими чернилами знаки по разсмотрению воеводскому или от уездного головы <...> и буде торговой человек скажет, что ему товары свои везти для продажи к Москве, и те товары велеть в кипах или вьюках или тюках или коробах завязав и запечатав нерчинскою печатью на ярлыке подписав, что с тех товаров в Нерчинску плачено сполна и в иных бы городех воеводы и приказные люди и заставные и таможенные головы по выписям нерчинским, осмотря ярлыки и печати и кипы и связков нерчинских, с теми выписьми нерчинскими в сибирских городех, буде тем товаром продажи где не будет, пропускали до Москвы не розвязывая без всякой задержки, а у себя в таможнях осмотря печати и ярлыки только кипы и чьи и с чем были, записывать в книги именно».²⁷⁸ «Введение статей 1698 г., — считает А.Н. Копылов, — значительно облегчило торговые связи европейской части государства с Сибирью. Хотя таможенный порубежный барьер в виде десятой пошлины, отделявший европейскую часть государства от Сибири, был сохранен, и рублевая пошлина, уплаченная в "русских городах", не засчитывалась в платеж в сибирскую десятую пошлину, но унификация таможенной системы Сибири и значительное понижение таможенных пошлин свидетельствовали о том, что успехи экономического развития Сибири и усиление ее торговых связей с европейской частью государства заставили в конце XVII в. царское правительство пойти на реформу таможенной системы в Сибири».²⁷⁹

В царствование Федора Алексеевича серьезному испытанию подверглись российско-нидерландские отношения. Под влиянием гостей В. Шорина, Ф. Юрьева, А. Кирилова, С. Потапова, А. Суханова и других и в стремлении расширить рынки в Новгороде, Пскове и Нарве за счет Архангельской ярмарки, правительство дважды, в 1677 и 1678 гг., отказывало голландцам и гамбуржцам в выдаче проезжих грамот на право торговли во внутренних городах страны. Разрешения на проезд выдавались лишь тем, у кого в России оставались должники, «для иску остальных своих долгов». В самом Архангельске торговля тоже подверглась стеснению. Торговым иноземцам предлагалось оплачивать половину пошлин золотыми, а другую — ефимками. Всякий, у кого не было валюты, обязан был вносить за каждый платежный ефимок по 21 алт. 2 д., т. е. по 64 коп.²⁸⁰

Однако расчет правительства на активизацию торговых сношений через западные границы не оправдался. Положительное решение вопроса во многом зависело от доброй воли Швеции, но она, видимо, опасалась усиления России в Прибалтике и не хотела допускать другие страны к торговому посредничеству в балтийской торговле с Россией. Поскольку большинство нидерландских купцов не имело жалованных грамот, избавлявших от необходимости добиваться ежегодного возобновления обычных проезжих грамот, объем торговли с иностранцами внутри страны чрезвычайно сузился. В 1677 и в 1678 гг. бездействовал торговый путь между Архангельском и Москвой, разрушалось складское транспортное хозяйство, произошло снижение поступлений от деятельности Архангельской таможни. Поэтому запрет на приезд иностранцев был снят, и уже в 1679 г. царь Федор Алексеевич приказал пропускать от Архангельска к Москве нидерландских купцов с товарами.²⁸¹

Несмотря на некоторое улучшение условий торговли нидерландских и гамбургских купцов в России в последней четверти XVII в., можно лишь отчасти согласиться с выводом М.И. Белова об ослаблении таможенного контроля и более терпимом отношении русских властей к заведомым нарушениям Новоторгового устава под влиянием усилившихся с 1684 г. домогательств со стороны голландцев и гамбуржцев.²⁸² Действительно, цари Иван и Петр Алексеевичи направили двинскому воеводе Татищеву грамоту от 14 июля 1685 г., разрешив пропускать голландский военный корабль сопровождения в устье Двины «вверх рекою до тех же мест, где ставятся голландские торговые корабли, а на море его впредь не остонавливать»; кроме того, нидерландские и гамбургские купцы получили разрешение нанимать вожей (лоцманов), «которые Двиною рекою торговые корабли с моря вверх до Архангельского города проводят, так те ж корабли и от города отводят на море <...> добровольно, кого они похотят, по вольною ценою, как бывало изстари до откупу, а откупщиком и подрядчиком в вожах ныне и впредь быть, и откупных денег <...> впредь не имать»; во всех торговых делах у Архангельска нидерландских и гамбургских купцов велено было ведать «по торговому уставу в таможне гостю с товарищи, а двинским воеводам во время ярманки, с начала и до вершения, их иноземцов ни в каких торговых делах и в найму работных людей и вожей ни в чем не ведать»; была также отменена «грузовая пошлина», дополнительно взимавшаяся с иностранных и русских купцов в размере 8 д. с рубля за провоз товаров и наем работников; были приняты другие меры, направленные на искоренение злоупотреблений со стороны воевод и таможенников.²⁸³ Однако они же в жесткой форме отвергали домогательства иностранцев о таможенных льготах.

В указе 1685 г. ясно выражалась воля правительства взимать пошлину в Архангельске с вывозных русских товаров не с их закупочной цены, обозначенной в выписях из таможен «верховых городов», а в зависимости от конъюнктуры товарного рынка в период ярмарочного торга: «А которые товары голландцы и гамбурцы и все торговые люди, купя на Москве и в верховых в городех, повезут к Архангельскому городу, и с тех их товаров пошлину имать с той цены, по чему такие товары у Архангельского города в продаже будут».²⁸⁴ Н.Н. Репин даже полагает, что это решение русского правительства завершило серию политических мероприятий по ограничению торговых операций иностранных коммерсантов во внутренних городах страны. «Русские купцы, — отмечает этот автор, — к началу XVIII в. стали хозяевами внутреннего рынка страны».²⁸⁵

В дальнейшем произошло ужесточение таможенного режима в Архангельске и других порубежных городах. В 1687 г. была установлена единая цена юфти — 4 р. за пуд, по которой Архангельская таможня должна была регистрировать все сделки купли-продажи по этому товару. Эта мера, направленная против купцов, которые записывали сделки на юфть «малою ценою», а продавали дороже,²⁸⁶ также имела непосредственное отношение к территориальному ограничению торговли иностранцев. Купцы отреагировали на это решение правительства тем, что усилили скупку сырых кож для отправки за рубеж. Поэтому в 1695 г. вышел указ о регистрации в таможне сырых кож, вывозимых за границу, тоже по 4 р. за пуд. Более того, «в тарифах на кожсырье устанавливалась повышенная пошлина», что отвечало не только фискальным интересам, но и способствовало развитию в стране кожевенной промышленности.²⁸⁷

Похожая ситуация складывалась и в лесной торговле. Так, в 1691 г. нидерландскому купцу Даниле Артману на 5 лет был предоставлен откуп на торговлю корабельным лесом в Архангельске. Тогда же была установлена и фиксированная отпускная цена товара — по 10 ефимков с каждого дерева, явленного таможне. При этом не отменялись таможенные пошлины, предусмотренные Новоторговым уставом: 5% с продажной цены леса и 6% с денег покупщика.²⁸⁸

Вывод Н.Н. Репина о том, что с середины 80-х гг. XVII в. иностранцы предпочитали не выезжать за пределы Архангельска, в какой-то мере подтверждается счетными выписями Архангельской таможни. В.Н. Захаров доказывает, что в 1710 г. отпустили свои товары в «верховые города» всего 12 торговых иноземцев. (Общий вывоз иностранных товаров во внутренние города составил в 1710 г. всего 3% их продажи в Архангельске, а в последующие годы он еще более сократился.)²⁸⁹ Вместе с тем этот автор отмечает, что иностранцы не только продолжали заключать контракты с русскими купцами на поставку пеньки в Вологду и Архангельск, но и сами скупали на внутреннем рынке пеньку, юфть, меха, холсты, конский волос, добивались у правительства специальных разрешений (жалованных грамот) на закупку некоторых товаров, находившихся в казенной монополии.²⁹⁰ А.В. Демкин тоже считает, что середина 80-х гг. XVII в. не стала рубежом, за которым произошло сокращение торговых операций иноземных купцов на внутреннем рынке. «Факты свидетельствуют, — подчеркивает этот историк, — о продолжении прежней практики, хотя и могло иметь место сокращение поездок западноевропейских коммерсантов с товарами во внутренние районы страны».²⁹¹

Как бы то ни было, определяя значение внешней торговли в экономической жизни страны XVII в., важно отметить, что в рассматриваемый период «европеизация» материального быта коснулась не только аристократической верхушки московского общества. Ею оказались затронуты и сравнительно широкие слои посадского населения. Действительно, товары иностранного производства, ввозимые из Нидерландов, Англии, Франции, Германии, Италии и восточных стран, проникали по многочисленным торговым артериям формирующегося всероссийского рынка в различные слои общества. По утверждению К.В. Базилевича, «их можно было встретить в культурном боярском и дворянском доме, в имуществе посадского человека и в избе зажиточного торгового крестьянина. Особенно сильное влияние испытывало население вблизи бойких центров торговли: отсюда иноземный товар растекался по сельским торжкам и разносился по деревням коробейниками».²⁹² Так, известно, что в уже первой половине XVII в. англичане предполагали заключить с русским царем соглашение о ежегодной поставке в Россию 100 000 штук сукна: 25 000 штук тонкого сукна для бояр и дворян; 25 000 штук второсортного — для среднего класса; 50 000 более грубого — для простого народа и крымских татар.²⁹³ На массовое потребление был рассчитан и ввозимый голландский камлот (camelot),²⁹⁴ успешно теснивший на русском рынке сукно английского производства.²⁹⁵ Нельзя забывать и о том, что при относительной узости внутреннего рынка и слабости отечественного капитала внешнеторговые операции были главным источником развития в России крупной торговли и масштабной промысловой деятельности.

Примечания

²⁶² См.: Маньков А.Г. Законодательство... С. 152.

²⁶³ ПС3 I. Т. 2. № 713, 831.

²⁶⁴ Там же. № 1037.

²⁶⁵ Там же.

²⁶⁶ ПС3 I. Т. 3. № 1389.

²⁶⁷ Там же. № 1519.

²⁶⁸ Базилевич К.В. 1) Новоторговый устав 1667 г. С. 617—619, 621; 2) Элементы меркантилизма... С. 32.

²⁶⁹ ПСЗ I. Т. 3. № 1467.

²⁷⁰ Там же. № 1519.

²⁷¹ Там же. Т. 3. № 1467, 1519.

²⁷² Копылов А.Н. Таможенная политика в Сибири в XVII в. // Русское государство в XVII в.: Сб. статей / Отв. ред. Н.В. Устюгов. М., 1961. С. 331, 342, 361—370.

²⁷³ ПСЗ I. Т. 3. № 1474. Заботясь о привлечении в Сибирь бухарских и ногайских купцов, русское правительство создавало для них льготные условия торговли: в конце XVI — начале XVII вв. бухарцам и ногайцам разрешалась беспошлинная торговля, затем пошлину с их привозных товаров стали брать, но в меньшем размере, чем с русских (не 10%, а только 5%) (Копылов А.Н. Таможенная политика... С. 338).

²⁷⁴ Копылов А.Н. Таможенная политика... С. 366.

²⁷⁵ ПСЗ I. Т. 3. № 1618, 1654. Если в Нерчинске выяснялось, что торговые люди «какою хитростью» привозили сюда беспошлинно свои «русские товары», то с них полагалось взыскать пошлину размере 20% «за утайку» и отпустить в Китай.

²⁷⁶ Там же. № 1654.

²⁷⁷ Там же.

²⁷⁸ Там же. № 1606, 1654.

²⁷⁹ Копылов А.Н. Таможенная политика... С. 369.

²⁸⁰ Белов М.И. Россия и Голландия в последней четверти XVII века // Международные связи России в XVII—XVIII вв. (Экономика, политика, культура): Сб. статей. М., 1966. С. 65—67.

²⁸¹ Там же. С. 66—67; Изюмов А.Ф. Размеры... С. 256. Начиная с 1689 г. порубежные воеводы, решая вопрос о пропуске того или иного иностранца в Москву и внутренние города страны, стали часто довольствоваться простым его заявлением, в котором указывались имя приезжего и цель приезда (Цветаев Д. Из истории иностранных исповеданий в России в XVI и XVII веках. М., 1886. С. 239).

²⁸² Белов М.И. Россия и Голландия... С. 68—71.

²⁸³ Там же. С. 70—71; ПСЗ I. Т. 2. № 1129.

²⁸⁴ ПС3 I. Т. 2. № 1129.

²⁸⁵ Репин Н.Н. Внешняя торговля и социально-экономическое развитие России в XVIII в. (Архангелогородский и Петербургский порты): Учеб. пособие. Омск, 1989. С. 53. «Утешением» для торговых иноземцев могло служить только то, что и русские купцы со своих покупных товаров, которые они привозили на продажу в Архангельск, платили таможенную пошлину «с продажной цены, по чему те товары у города (Архангельска. — М.Ш.) в продаже бывают» (ПСЗ I. Т. 2. № 1129; Семенов А.В. Изучение... Ч. 1. С. 51).

²⁸⁶ ПСЗ I. Т. 2. № 1249; Т. 4. № 1795. Поскольку привозную юфть в Архангельской таможне «делили на три сорта с тремя ценами», русские купцы стремились записывать этот товар по малой цене (Маньков А.Г. Законодательство... С. 154).

²⁸⁷ ПСЗ I. Т. 3. № 1528; Репин Н.Н. Внешняя торговля... С. 29; Козинцева Р.И. Очерки... С. 6.

²⁸⁸ ПС3 I. Т. 3. № 1410.

²⁸⁹ Захаров В.Н. Торговля западноевропейских купцов в России в конце XVII — первой четверти XVIII в. // ИЗ. 1985. Т. 112. С. 203.

²⁹⁰ Там же. С. 205—206. «Подавляющее большинство такого рода жалованных грамот, — указывает В.Н. Захаров, — иностранцы получили в конце XVII — первых годах XVIII в. С 1693 г. голландец Д. Артман владел правом на скупку и вывоз за море мачтового леса. До 1700 г. он скупал лес в районе Смоленска, вывозя его через Ригу, затем — в Поморье и Подвинье с вывозом через Архангельск. В 1695 г. гамбуржец М. Поппе получил право на скупку ревеня в Сибири. В 1698 г. голландцам Е. Клюку и Л. Гарланту разрешили повсеместную покупку льняного семени. В 1699 г. их соотечественники И. Любс и Х. Брант получили грамоту на торговлю овечьей шерстью, а в 1702 г. — на торговлю щетиной». Продолжая этот список, Р.И. Козинцева также называет Томаса Келлермана (Кельдермана), в руках которого в период с 1692 по 1700 г. находился смоляной откуп, И. Исаева, который в 1691—1695 гг. держал в своих руках откупную торговлю ревенем, гамбуржца И. Фарьюса, заключившего в 1697/98 г. договор на откуп паюсной икры, и т. д. (Там же. С. 206; Козинцева Р.И. Участие казны... С. 298, 313, 320).

²⁹¹ Демкин А.В. Западноевропейское купечество... Вып. 1. С. 16.

²⁹² Базилевич К.В. Коллективные челобитья торговых людей и борьба за русский рынок в первой половине XVII в. // ИАН СССР. Отделение обществ, наук. 1932. № 2. С. 93.

²⁹³ Там же. Царь Михаил Федорович отказался от заключения контракта. Тем не менее в 1642 г. стороны пришли к соглашению, по которому Московская компания должна была ежегодно поставлять в Россию 900 половинок английского сукна (Любименко И.И. Торговые сношения России с Англией при первых Романовых // ЖМНП. 1916. Ноябрь—декабрь. С. 154—155).

²⁹⁴ Плотная грубая хлопчатобумажная или шерстяная ткань из черных и коричневых нитей.

²⁹⁵ Любименко И.И. Торговые сношения... С. 155.

<<   [1] ... [82] [83] [84] [85] [86] [87] [88]  >>